Сталь и камень - Санчес Сильвана Дж.

Я со стоном сел, в голове пульсировало. В моих мыслях промелькнуло ухмыляющееся лицо Гипноса. Они с Танатосом напали на нас с Элоиз в лесу. Я вспомнил сражение, волшебный туман, окутывающий меня… А затем пустоту.

Должно быть, боги схватили нас после того, как я потерял сознание. Но куда они нас отнесли?

Воздух был тяжелым от приторной сырости, и казалось, что с каждым вдохом, давящим и удушающим, стены все больше смыкались вокруг меня. Мое зрение затуманилось, но я все же привык к тусклому свету. Повсюду были фигуры, окутанные тишиной, каждая из них – загадка в этой темной тюрьме.

В тот момент что-то привлекло мое внимание. В конце подземелья находилась камера, непохожая на остальные. От пола до потолка тянулись железные прутья, увенчанные зловещими шипами, на которых в тусклом свете факелов поблескивали странные символы. Камень вокруг казался почерневшим, словно опаленный каким-то свирепым жаром. Эта камера предназначалась для действительно жуткого пленника.

Внутри даже в полумраке выделялась мощная фигура – мускулистая и широкоплечая, высокая и внушительная. Но мое внимание привлекли рога цвета слоновой кости, которые росли у существа изо лба, выдавая в нем минотавра. Легенды об этих существах передавались из поколения в поколение, истории о мифических чудовищах ужасной силы рассказывались шепотом. При виде одного из них, стоявшего так близко, у меня по спине пробежала дрожь. Аура чего-то потустороннего окружала минотавра, его дыхание медленно окутывало нас туманом. Он вызывал уважение. Даже полумрак комнаты не мог скрыть его необузданной силы.

Наши взгляды пересеклись, и я почувствовал тяжелую печаль, исходящую от его глубоких глаз цвета стали. Рога яростно изгибались над массивным телом, но в минотавре угадывалась мягкость, которая потрясла меня до глубины души. Он был таким же пленником, как и я. Интересно, с какими испытаниями он столкнулся, что привело его сюда?

Когда он подошел ближе к железным прутьям, я мельком увидел замысловатые татуировки, покрывающие его мускулистые руки, – истории о мужестве, выигранных и проигранных битвах, нанесенные чернилами на кожу. Несмотря на наши цепи и бесконечное отчаяние, я понял, что его дух остался несломленным, непоколебимым в своей силе.

Темные глаза минотавра молча изучали меня, словно пытаясь запечатлеть само мое существо, прежде чем он снова исчез во тьме, не сказав ни слова. Я застыл в безмолвном благоговении. Но когда мой взгляд упал на фигуру в камере напротив, мое сердце дрогнуло. Элоиз неподвижно лежала на холодном каменном полу, ее грудь поднималась и опускалась в ровном ритме.

При виде девушки на меня нахлынуло облегчение, которое быстро сменилось волной гнева и беспомощности. Мы были пленниками, оказались во власти наших похитителей, и тяжесть нашего положения душила меня.

Игнорируя боль в черепе, я, пошатываясь, поднялся на ноги и выглянул наружу, ухватившись за решетку. Факелы мерцали вдоль стен, отбрасывая дрожащий золотистый свет. Длинный коридор тянулся в обоих направлениях, вдоль него располагались камеры, где вяло передвигались или неподвижно лежали другие заключенные.

– Элоиз? – прохрипел я, чувствуя, как пересохло в горле. Ответом было лишь молчание.

Меня пронзил страх. Я снова позвал ее по имени, громче.

– Проснись, любимая. Мы в ловушке. Мы должны выбираться отсюда.

Веки Элоиз дрогнули, и она тихо, устало простонала:

– Филлип? Это ты? – Девушка медленно открыла глаза, растерянно и встревоженно уставившись на меня. Вяло села, прижав руку к виску. – Что случилось? Где мы?

– В плену, – мрачно ответил я. – Кажется, мы в подземелье Аида.

Ее глаза испуганно расширились. Она подползла к разделяющим нас прутьям, вцепившись в них побелевшими костяшками.

– Аврора. Мы должны найти ее. Она все еще в опасности, Филлип!

– Я знаю. – Отчаяние охватило меня, но я старался сохранять спокойствие ради Элоиз. – Сначала, – продолжил я, откинув назад свои спутанные волосы, – мы должны восстановить силы и оценить ситуацию. Понять, как отсюда сбежать.

Элоиз кивнула. Туман беспамятства рассеялся, и ее взгляд стал острее.

– Ты прав. Нельзя позволить им победить. Мы найдем способ выбраться отсюда.

Пока мы жались к решеткам, обдумывая план побега, рядом раздались шаги, а вместе с ними и металлический звон. Элоиз и я настороженно переглянулись, и наши сердца забились быстрее, наполненные надеждой и тревогой. Звук был знакомым – кто-то звенел ключами.

Из теней появилась фигура. Мой пульс ускорился от охватившей меня ярости: я мгновенно узнал Гипноса, Повелителя сна. Он уверенно остановился передо мной, и в его карих глазах сверкало злобное веселье.

– Что у нас здесь? – Гипнос усмехнулся, его голос был полон снисходительности. – Великий и могущественный принц наконец-то закован в цепи.

Я крепче сжал прутья решетки, чувствуя, как разгорается мой гнев.

– Чего ты хочешь, Гипнос? – процедил я с вызовом. – Зачем ты привел нас сюда?

С мрачной усмешкой Гипнос перевел взгляд с Элоиз на меня.

– Ты считаешь себя таким особенным, не так ли? Но правда в том, что ты ничтожество. – Он прислонился к стене, и в его голосе послышалось садистское удовольствие. – Видишь ли, у Темного принца есть планы на тебя, принц Филлип. Он хочет, чтобы ты страдал, пережил участь похуже смерти.

Я похолодел от его слов. Темный принц Аид сохранил мне жизнь, но лишь для того, чтобы подвергнуть невыразимым мучениям. Осознание поразило меня, словно удар кулака, и во мне вспыхнул огонь решимости. Я не позволю им сломить меня. Не поддамся их извращенным играм.

– Ты недооцениваешь меня, Гипнос, – возразил я. – Возможно, сейчас я в ловушке, но я не потерплю поражения. Я найду способ сбежать и спасу Аврору, положив конец тирании Аида.

Гипнос рассмеялся, и от этого леденящего звука кровь застыла у меня в жилах.

– О, как забавно, – безжалостно заявил он, и в его глазах снова сверкнуло садистское удовольствие. – Принц считает себя спасителем. – Бог замолчал и подошел ближе. – Ты всего лишь марионетка, и Аид просто дергает за твои ниточки ради собственной выгоды. – Его рука зависла в воздухе, пальцы задрожали в насмешливой иллюстрации его слов.

Растущая ярость подпитывала мою решимость.

– Ты можешь так думать, – процедил я. – Но я отказываюсь быть его игрушкой. В этом мире есть добро, и я буду сражаться с Аидом и его тьмой до последнего вздоха.

Гипнос фыркнул. Он приподнял бровь, и в его глазах заплясали веселые искорки.

– О, какой героизм… – усмехнулся он и, придвинувшись ближе к решетке, добавил: – Позволь мне прояснить одну вещь, Филлип. Ты обречен. Ты будешь страдать, и это сломает тебя. Аид позаботится об этом.

Я сжал кулаки. Волна презрения затопила меня изнутри.

– Посмотрим, – заявил я твердо. – Может, сейчас я и пленник, но я ни за что не сдамся.

Жестокий смех бога эхом разнесся по подземелью, отражаясь от холодных каменных стен.

– Мы еще посмотрим, – ответил он холодно. – Но запомни мои слова. Твои дни сочтены, а судьба предрешена.

Речь Гипноса звучала очень убедительно, но вдруг в поле зрения появился бог смерти. Он прихрамывал и держался рукой за бок. Алые струйки просачивались между его пальцами там, где были пробиты его серебряные доспехи. Лицо бога скривилось, он сжимал челюсти от боли.

Я не смог сдержать своего шока.

– Ты ранен? – Бессмертных было нелегко ранить. Что могло поразить такого могущественного бога, как Танатос?

Танатос поморщился. С его руки капала кровь.

– Твой капитан сражается как горгона, – рявкнул он, пронзив Элоиз суровым взглядом.

Осознание ошеломило меня: Элоиз удалось ранить саму Смерть. Я резко повернул голову и удивленно уставился на девушку.

Элоиз вызывающе вздернула подбородок, не сдавшись даже под прожигающим взглядом Танатоса.

– Я говорила, что меня лучше не трогать, – холодно сказала она.

Танатос издал резкий, болезненный смешок.